За это время они бесплатно получат психологическую, медицинскую, юридическую и социальную помощь, содействие в поиске жилья, выборе подходящей работы, устройстве детей в дошкольные учреждения. Православные священники, по желанию женщин, окажут им духовную поддержку, пишет "Российская газета".
Этот проект, ставший победителем конкурса "Защита семьи, материнства и детства", получил грантовые 500 тысяч рублей от Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению Русской православной церкви.
По данным пресс-службы Владивостокской епархии, центры защиты материнства созданы на базе реализующегося с 2008 года проекта "Колыбель", организованного при участии епархии. За это время в Приморье появились на свет более 40 младенцев, десяткам женщин оказана всесторонняя помощь и поддержка.

http://vostokmedia.com/n150579.html

Женщины, оказавшиеся в трудной жизненной ситуации, должны знать, что они не одиноки.

Проблемам помощи пострадавщим от семейных тиранов был посвящен семинар "Домашнее насилие: мифы и факты", в котором принял участие корреспондент "РГ".

Сор из избы

О существовании домашнего насилия у нас начали говорить только последние 10-15 лет. Раньше считалось, что "выносить сор из избы" неприлично. И только доведенные до последней степени отчаяния женщины решались рассказать о своей беде. Сегодня помочь найти выход из такой ситуации готовы психологи.

По словам психолога отделения помощи женщинам Анжелики Чупиной, важно различать понятия "домашнее насилие" и "семейный конфликт":

- Семейный конфликт носит локальный, изолированный характер, при этом оба партнера находятся на равных. А вот совершая домашнее насилие, человек стремится подчинить себе всех членов семьи, держит их в постоянном напряжении. По статистике, чаще всего домашнему насилию подвергаются дети, женщины и люди преклонного возраста.

Бьет - значит, любит?

Вот типичный пример из опыта работы отделения помощи женщинам. Мария замужем два с половиной года. Взаимоотношения в семье начали портиться после шести месяцев совместной жизни. А в последнее время ее жизнь стала просто невыносимой. Муж постоянно устраивает скандалы, причем давно уже не стесняется пускать в ход кулаки. Ссора между супругами может начаться из-за того, что в холодильнике стоит открытая пачка молока, а другой - запасной - нет. Как рассказывает Мария, она уже не раз уходила из дома. Но муж просил прощения, и она возвращалась.

- И несмотря на то, что жизнь этой женщины давно уже превратилась в кошмар, Мария нам призналась, что до сих пор любит мужа. От развода ее удерживает и совместный семейный бизнес, - говорит Анжелика Чупина. - Мария вложила в него все сбережения, сейчас не работает, всеми делами заправляет супруг.

Сколько эта женщина еще выдержит, неизвестно. Грань терпения в каждой ситуации своя, - так считают психологи. Однозначного совета, как бороться с домашним насилием, быть не может. Нередки ситуации, когда людей устраивает подобный образ жизни. Одна из участниц встречи, Елена Никитина, по этому поводу вспомнила соседей, которые своими скандалами терроризируют весь подъезд. Как-то, услышав очередные душераздирающие крики из их квартиры - отец с сыном избивали мать, - Елена вызвала милицию. Наряд приехал, но пострадавшая писать заявление на своих родственников отказалась.
- Более того, на следующий день женщина пришла ко мне и закатила скандал, потребовав, чтобы я больше не вмешивалась не в свое дело, - вспоминает Елена.

Родом из детства

У домашнего насилия нет социальных рамок. Известно немало примеров, когда занимающий высокое общественное положение глава семейства, оказавшись дома, превращал жизнь своей семьи в ад.
Сергей вырос в интеллигентной семье. Отец - военный, мать работала бухгалтером. Но в детстве мать воспитанием сына практически не занималась, часто заводила романы, после чего в семье начиналось выяснение отношений, доходившее до рукоприкладства. Сергей вырос, женился и... начал избивать жену по любому поводу.

- Источником агрессии в этом случае являются детские комплексы. Есть семьи, в которых мужчины вымещают на жене и детях свои неудачи на работе, - объясняет Анжелика Чупина.

Утверждение о том, что все домашние тираны - психически нездоровые люди, специалисты опровергают. Практика показывает, что это далеко не так. Неверно и утверждение, что женщина сама виновата в том, что над ней совершается насилие.

- Терпеть побои ни в коем случае нельзя, - считают психологи. - Нужно бороться за себя, писать заявления в милицию, разводиться… Если же супруга, несмотря ни на что, хочет сохранить семью, это ее выбор. Но, как правило, рано или поздно кончается терпение даже у самой стойкой женщины. Главное, чтобы это не было слишком поздно…


Комментарий

Светлана Рослова, заведующая отделением помощи женщинам, оказавшимся в трудной жизненной ситуации, ГУСО "Приморский центр социального обслуживания населения":

- Несмотря на огромные моральные страдания жертв домашнего насилия, самое страшное при "семейном терроризме" - физические увечья.

По статистике, домашние насилия происходят в каждой четвертой семье. И, как это ни печально, многие женщины считают, что это нормально. Причем большинство из них боятся выносить сор из избы и обращаться за помощью.

Но бояться не нужно! Обязательно пишите заявления в милицию, обращайтесь к нам. Информация обо всех, кто к нам приходит, конфиденциальная, можно даже позвонить и назваться другим именем. Правда, если потребуется помощь юриста, следует оставить контактный телефон.

Наша организация работает с центрами лечения алкоголизма и СПИДа. Главное - не замыкаться в себе, найти силы и желание изменить жизнь.

Помните, что домашнее насилие - противозаконно. Свидетельство о браке - это не лицензия на насилие. Уголовное законодательство применимо к члену семьи так же, как и к постороннему человеку.


Советы

Как обращаться в милицию:
Написать заявление о том, что и когда с вами произошло. К заявлению приложить справку из травмпункта.
Рассказать работникам милиции и прокуратуры все, что известно о происшедшем.
Назвать свидетелей.
Сообщить, в какой травмпункт вы обращались за медицинской помощью.
Внимательно прочитать протоколы, устранить неточности, только потом подписывать.
Если мужчина, совершивший преступление, оказывает давление на свою жертву, сообщить в милицию, прокуратуру. Если возможно, записать угрозы на диктофон.
Оставлять у себя копии всех документов.

Авторы: Ольга Салий

Как сделать, чтобы матери не оставляли своих детей в роддомах

Каждый год матери бросают в роддомах более десяти тысяч новорожденных, примерно каждый сотый ребенок, едва родившись, остается один. Но число отказников можно уменьшить. Именно этим занимается новосибирская общественная организация «СибМама». И ей это удается: более трети матерей, собирающихся отказаться от своих детей, благодаря ее усилиям меняют свое решение


Мы с Наташей Юрьевой — сотрудницей «СибМамы» — приехали на отказ в новосибирский роддом № 6. Видно, что нас ждут: у медсестер во взглядах интерес и уважение. В конце темного коридора в белой палате на казенной койке сидит мамочка — худенькая и измученная, с каким-то остервенелым взглядом. Это и есть Алеся, к которой мы приехали. Она родила двойняшек и хочет уйти отсюда без них. Алеся весь день обороняется от медсестер, которые пытаются убедить ее забрать новорожденных и упрекают в бездушии. Наташа идет прямо к зареванной женщине, садится рядом и начинает расспрашивать.

Алеся, всхлипывая, рассказывает, что у нее уже есть двое детей от первого мужа. А двойняшки — от мужчины, с которым она прожила почти три года, а перед Алесиными родами «нашел себе молодую». (За время, проведенное с «СибМамой», я уже поняла, что это — вполне типичный случай.) Алеся до самых родов работала в прачечной. И сейчас собирается сразу же выйти на работу, чтобы прокормить старших детей.

— Если бы я была бездушная, то я бы сейчас не плакала, — устало всхлипывает Алеся.

— Я вам могу сказать, — тихо говорит Наташа, — 90% женщин, которые бросают детей, плачут. В домах ребенка сейчас хорошо, там все есть. Но дети все равно отстают в развитии. И с двух лет ждут маму — не­осознанно, понимаете? Называют мамами всех теть. И неизвестно, к кому они попадут, может быть, к какой-нибудь старушке, которая их возьмет, чтобы получать опекунские… Устроить двоих детей гораздо сложнее, чем одного, вы, можно сказать, обрекаете детей на детский дом. А из детского дома только 10% выходят нормальными людьми. Остальные 90 — наркоманы и преступники… Вот мой телефон, вы подумайте еще и, если что, звоните. Только обещайте мне, что подумаете. Хорошо?

— Я просто… Я не в силах ничего этим детям дать… Дай бог, чтобы они попали в нормальную семью, — стонет Алеся, раскачиваясь от напряжения.

— А где ваши родители? Они в Новосибирске? — Наташа говорит тихо и уверенно, Алеся немного успокаивается.

— Да, но я им не нужна. Я всю жизнь так жила, я была не нужна. Почему — я сама не знаю.

Наташа начинает обрисовывать Алесе возможное развитие ситуации: она забирает двойняшек и перебирается в материнскую обитель «Каритас» — впятером, со всеми детьми. Там можно отдохнуть от работы, накопить пособие на четверых детей — это в месяц около двенадцати тысяч рублей. Если же Алеся откажется от двойняшек, то ей придется работать с утра до вечера за шесть тысяч рублей в месяц: пособий на детей она сейчас не получает, потому что ей некогда заниматься их оформлением.

Слушая все это, Алеся продолжает раскачиваться и плакать:

— Все это хорошо, девочки, но больше я никому не верю. Я одному поверила, другому поверила — все. Больше я никому не верю, кроме самой себя. Ни одного козла ни к себе, ни к детям не подпущу…

Для всех мужчин, бросивших женщин, есть одно определение — «этот козел». Те, с кем работает «СибМама», упоминают его весьма часто.

Наташа говорит долго, но Алеся решения не меняет, только непрерывно вспоминает, что ее здесь назвали «бездушной».

Мы отправляемся смотреть на малышей. Двойняшки — почти по три килограмма каждый — спокойно лежат в кроватках с приклеенными бумажками «Отказ». Наташа берет девочку на руки — выясняется, что ей нужно менять пеленки. Кроха смешно попискивает, пока ее моют. Наташа задумалась: ей теперь предстоит искать первого мужа Алеси, с которым та все еще не развелась. По закону он теперь многодетный папа, который должен платить алименты и предоставить детям жилье. Или написать отказ, чтобы двойняшек могли усыновить.

С мамочками в «СибМаме» работают строго по апробированной трехчастной методике. Поступает сигнал из роддома, в котором очередная роженица решила отказаться от ребенка. Кто-то из сотрудников выезжает на вызов. Во время первой беседы необходимо найти пути решения «трудной жизненной ситуации» — именно эту причину чаще всего указывают женщины в отказных заявлениях.

— Когда мы пришли первый раз в роддом, персонал нас слушал, демонстративно повернувшись к нам спинами, — говорит Наташа. — Потому что «пришли непонятно кто, в два раза моложе, да еще и делают вид, что умнее». А сейчас они нас любят…
Услуга

Новосибирская общественная организация «СибМама» — это пять женщин, которые ходят по роддомам и уговаривают сомневающихся родительниц не бросать своих малышей на попечение государства. В России подобная благотворительность — экзотика. Куда привычнее слышать о том, что такой-то бизнесмен устроил в детском доме праздник, привез апельсины, провел конкурс рисунков и т. п. В итоге апельсинов у детей полно, но детский дом от этого родным домом не становится.

Начинали свой благотворительный путь «сибмамы» вполне стандартно: собирали волонтерскую помощь для детей-сирот через новосибирский интернет-сайт. Естественно, прежде чем познакомиться с «сибмамами», я внимательно изучила его содержание. На форуме, созданном специально для сердобольных родителей, мамы наперебой рассказывают о своих чадах. Правило хорошего тона — уменьшительно-ласкательные суффиксы: детки, снеговички, цыплятки… Отправляясь на первую встречу, я рассчитывала увидеть этаких прекраснодушных матрон, сентиментальных и улыбчивых.

— Иванец — это кто? Наркоманка?

— Иванец и Иванцова — не наркоманки.

— Ясно. А может, в ноябре устроим крупномасштабную «Сухую попу»?!

Наше знакомство состоялось на очередном совещании «сибмам», вопреки моим ожиданиям, планерка была очень четко организована, а большинство сотрудниц оказались, в общем-то, девчонками лет по 25.

— Содержание одного малыша в доме ребенка обходится государству в 1460 рублей в день, — с ходу изложила мне суть Саша Марова, президент «СибМамы». — То есть на каждом сохраненном в семье ребенке государство ежемесячно экономит 43 800 рублей, это — полмиллиона рублей в год.

Саша — миниатюрная брюнетка с модельной внешностью, но взгляд у нее по-мужски невозмутимый и упрямый. Мыслит она как настоящая бизнес-леди: эффективно, алгоритмами, заранее просчитывая все, вплоть до банального похода в магазин.

Очевидно, что основная Сашина цель — вовсе не экономия государственных средств. Занимаясь волонтерством в детских домах, она поняла, что главное — сделать так, чтобы детей в этих учреждениях было как можно меньше. Для достижения этой цели в 2007 году была разработана «услуга по профилактике отказов от новорожденных» — так официально называется деятельность «сибмам».

Первые десять месяцев «СибМама» работала на деньги, «упавшие с неба», — как раз в то время, когда они продумывали новую «услугу», косметическая компания Clarins, вручающая ежегодную благотворительную премию «Динамичной женщине Кларанс», изучала различные проекты по оказанию помощи детям. Результат — в 2007 году Александра Марова стала лауреатом этой премии, образовавшей первый бюджет «Сибмамы» и позволившей реализовать новые планы. За эти десять месяцев удалось убедить забрать ребенка 40% потенциальных отказниц — рекордный результат для России. После таких показателей профилактику отказов даже включили в бюджет Новосибирска. Звонки об отказах сегодня поступают из четырех роддомов — такое взаимодействие с закрытым медицинским учреждением само по себе настоящее достижение для общественной организации, плюс к этому психолог работает с мамами, которые забрали детей, осуществляется сбор и раздача детского питания, игрушек, одежды…

За неполные два года работы удалось сохранить семью для 33 детей из 100 — именно столько поступило звонков из роддомов, с которыми у «СибМамы» заключено соглашение. Эту цифру я сразу мысленно перенесла на общероссийскую статистику: по данным Фонда поддержки детей, в роддомах каждый год оставляют более 10 тыс. детей. Значит, как минимум 3300 из них можно вернуть в семью…
Обитель

Материнскую обитель «Каритас», о которой Наташа рассказывала Алесе, содержит немецкая благотворительная организация. Это огромный кирпичный дом, в котором живут семь мам и девять детей. Примерно половина женщин, попадающих сюда, собирались отказаться от своих малышей из-за тяжелого материального положения или отсутствия жилья.

В Новосибирске таких обителей две, есть еще «Голубка», которую организовали и содержат итальянцы. Государственные социальные службы искренне удивляются, когда «сибмамы», планируя помощь женщине, оставшейся без жилья, привлекают к работе общественные организации и материнские обители. Попасть в обитель сложно: мало кто о них знает, да и 15 взрослых мест — это все-таки маловато для новосибирских 200–300 отказов в год.

Здесь есть все, что нужно маме и ребенку: одежда, коляски, игрушки, еда… Полтора года женщина имеет возможность откладывать пособие на ребенка — от 1800 до 9000 рублей в месяц в зависимости от трудового стажа мамы до родов. Покидая обитель, она уже имеет «первоначальный капитал», чтобы начать жить самостоятельно.

В день нашего приезда в «Каритас» у Петра Соколова, здешнего специалиста по связям с общественностью, появилась головная боль в виде двух тонн йогуртов — спонсорской помощи. Их нужно раздать за два дня, срок годности подходит к концу. Мы ждем, пока мужчины погрузят йогурты в джип Саши Маровой для последующей раздачи отказницам.

— Вот почему нам не удается найти общий язык с бизнесменами. Им приятно прийти в детский дом на праздник, привезти фрукты, и это адресная помощь, адреснее не бывает, — ворчит Саша. — А когда мы им предлагаем оплатить работу сотрудникам и говорим: «Мы даем вам гарантию, что столько-то детей останется в семье», — это им непонятно. Помощь в принципе личное дело каждого. Но все эти апельсины и йогурты формируют позицию иждивенчества: дети выходят из детского дома с четким пониманием, что «мне все всё должны».

Петр Соколов подключается к беседе, чтобы рассказать о том, как проблему сиротства решают в Германии:

— В Европе детские дома упразднили еще в 1950-е годы, когда медики выяснили, что жизнь в учреждении значительно тормозит развитие малыша. С тех пор дети-отказники временно живут в приемных семьях, пока не находятся усыновители.

Вдобавок таких детей на Западе значительно меньше, чем в России. По словам Петра, в Европе не спешат лишать «проблемную» мать родительских прав, а стараются ей помочь — это гораздо эффективнее, чем забирать ребенка из родной семьи, а потом устраивать его в приемную. Такая же логика работает и в отношении матерей-отказниц.

— И ведь что самое странное, — Петр приподнимает плечи, — материнские обители в России есть, но все они зарубежные. Наших, русских, практически нет. Я этого понять не могу.

У Петра есть приемный сын, которому четыре года и который помнит, как два года назад его возвращали из другой приемной семьи обратно в дом ребенка.

— Папа, мне вот здесь было больно, — объясняет мальчик, показывая кулаком на грудь.
Родственники

Если мать все-таки не может забрать малыша, то «сибмамы» находят родственников и работают с ними — так удается пристроить многих детей.

Света звонила Наташе Юрьевой неделю, но так и не смогла встретиться — просто не приходила. Тогда Наташа решила поговорить со Светиной бабушкой.

— Если она ребенка этого не возьмет сейчас, то совсем погибнет… Она ночами не спит… рыдает… — тоже плача рассказала нам Антонина Федоровна.

Свете 30 лет, она наркоманка. Бабушка воспитывала ее с двух лет, но в последнее время все стало совсем плохо. Бабушка обменяла квартиру в городе на дом в пригороде, чтобы раздать Светины долги, несколько раз пыталась ее лечить — не помогло. Теперь Света родила и оставила ребенка в роддоме, потому что не может справиться со своей зависимостью.

В таком возрасте на бабушку ребенка «не оформят», даже если она решит его забрать. Наташа предлагает поместить Свету в центр реабилитации, в котором 50% наркоманов избавляются от зависимости, а на это время написать заявление, чтобы ребенка никому не отдали.

Вообще с алкоголиками и наркоманами «СибМамы» практически не работают. Здесь корни проблемы гораздо глубже, чем неустроенность быта, отсутствие зарплаты или жилья. Впрочем, по словам психолога «СибМамы» Ирины Алексеевой, у всех женщин, которые отказываются от ребенка, есть кое-что общее: все они пережили отвержение в детстве.

— Среди них нет ни одной, получившей достаточно любви и поддержки от своей матери. И проблемы, из-за которых мамы оставляют малыша, в основном именно психологические. Ведь по большому счету мы не предоставляем ей жилье, не находим мужа, но когда отрабатываем психологическую проблему, то мама начинает жить с ребенком. И нередко все у них идет хорошо, — говорит Алексеева.
Сопровождение

Когда женщина соглашается забрать ребенка из роддома, работа «сибмам» не заканчивается. К психологу подключается специалист по социальной поддержке, ведь нередко обнаруживается, что она к этому совершенно не готова — не планировала она его домой нести. Возникает множество проблем, начиная с отсутствия пеленок и заканчивая оформлением справок и пособий.

— Первый год был очень сложный, установочный, — рассказывает Саша Марова. — Мы отрабатывали методику — методом проб и ошибок, было много вопросов: хорошо, ребенка мы оставили, маму сопровождаем, а сколько мы их сопровождать-то будем? Где границы?

— И где же они обнаружились?

— В цели, — уверенно сообщает Саша. — Если мотивация отказа — отсутствие жилья, то ты ее сопровождаешь до момента решения «квартирного вопроса». А если есть психологические трудности, то психолог работает, пока не сведет их к минимуму. И мы видим конкретный результат: раньше женщина шага не могла сама сделать, а теперь планы на будущее строит. Это должно быть четко обозначено, чтобы не формировать у мамы иждивенческую позицию.

— И сколько мам у вас сейчас сняты с сопровождения?

— Большинство. Но мы практически со всеми поддерживаем отношения — к нам часто приезжают за игрушками, детским питанием…

Мы сидим на планерке, она подходит к концу, в комнате царит суматоха. Наташа диктует Марине Аксеновой, директору фонда «Солнечный город», номер телефона директора сети крупных магазинов, готового оказать спонсорскую помощь. Саша заполняет отчет о работе с отказницами.

— В связи с кризисом в планах бюджета на ближайшее время в графе «СибМама» стоит «ноль рублей», — констатирует она.

— И что вы теперь будете делать? — спрашиваю я, ожидая паники.

— Что-нибудь придумаем, — невозмутимо отвечает Саша. В бюджете мы все равно есть, а кризис когда-нибудь кончится…

Профилактикой отказов от новорожденных периодически пытаются заниматься в разных городах России, но каких-то результатов добились пока только Санкт-Петербург, Екатеринбург и Новосибирск. Проблема в том, что в России за отказников отвечают два ведомства: соцзащита и здравоохранение. Здравоохранение считает, что профилактика отказов — это «социалка», функция соцзащиты. Соцзащита полагает, что раз уж здравоохранение курирует роддома и первым сталкивается с отказом — значит, ему и разбираться. В результате брошенными малышами не занимается никто. Остается уповать на общественные организации, но им для эффективной работы часто не хватает не только финансирования, но и навыков.

— Мы разработали четкую методику работы с отказами и предлагаем ее другим регионам — берите, пользуйтесь, — убежденно говорит Саша Марова и с некоторым сомнением добавляет: — Глядишь, со временем и у них дело пойдет.

Фотографии: Ольга Салий