Встреча с Алексеем Колесниковым.

Подробности о кинесиологии, телесно-ориентированном подходе, тренингах, успехе в занятиях и Владивостоке. Ровно неделю назад в офисе Владмамы состоялась встреча с психологом-кинесиологом Алексеем Колесниковым. Многие мамочки хотели воспользоваться возможностью пообщаться с ним лично, но, к сожалению, офис оказался слишком тесным для того, чтобы вместить всех желающих. Однако, за два часа Алексей Викторович сумел ответить на многие вопросы. Наверняка предложенная им информация пригодится родителям, поэтому мы решили опубликовать подробный отчет о состоявшемся разговоре. Итак, вопросы – владмам (ВМ), ответы – Алексея Колесникова (А.К.)

О кинесиологии

А что вообще такое «кинесиология»?

А. К.: Это наука о том, как движения, в том числе и специальные движения, оказывают влияние на эмоциональное, интеллектуальное, психическое развитие человека. И как с помощью этого можно корректировать и развивать личность.

ВМ: То есть, лечение через движение?

А. К.: Не лечение. Лечением занимаются врачи. А это – развитие, коррекция, максимум - оздоровление.

О планах во Владивостоке и профессиональном образовании

ВМ: Как вы ищете свою нишу во Владивостоке? Ведь у нас тоже хватает и остеопатов, и мануальных терапевтов?

А. К.: А я её не ищу.

ВМ: То есть вы лишь проводите семинары, ни с кем пока не знакомы в нашем городе из специалистов?

А. К.: Вот, меня нашли два человека, они меня и пригласили. А со специалистами пока ни с кем не общался. Хотя нет, общался, но только с психоаналитиком. Вот сейчас через клиентов начинаю слышать, что есть, по крайней мере, пять специалистов, которые хорошо работают с детьми, я имею в виду массажистов.

ВМ: Нет, я не о массажистах, я о кинезотерапевтах, остеопатах... Просто прозвучала фраза о том, что есть бабушки, есть специалисты в Канаде, так у нас они тоже есть.

А. К.: Я думаю, что везде есть.

ВМ: Два года назад приезжали Томичи, проводили семинары по кинесиологии. В принципе, тема популярна, тема развита.

А. К.: Тогда в чём вопрос, я не понимаю?

ВМ: Нет, ну я думала, общаетесь ли вы с кем-нибудь из наших специалистов. Тогда отсюда сразу второй вопрос: какое у вас образование?

А. К.: Я окончил факультет биологии и психологии педагогического института. Параллельно обучался на семинарных курсах по телесно-ориентированной психологии, общеобразовательной кинесиологии. Простите за скромность, но я, пожалуй, ведущий специалист в России по образованию кинесиологии.

ВМ: То есть, по основному образованию вы биолог?

А. К.: Нет, биолог-психолог. У меня двойное образование.

ВМ: То есть, не медицинское?

А. К.: Да нет. Слава Богу (смеётся). Но по анатомии пять было.

ВМ: Остальное всё – опыт?

А. К.: Наверное, да. Честно говоря, из института я вынес только базовые знания по химии, биологии. По практической психологии очень мало. Начальная база была такова. До этого я лет пять или шесть занимался лёгкой атлетикой и ещё некоторыми другими видами спорта. Поэтому, я имел хорошую основу для того, чтобы начать заниматься телесно-ориентированной психологией.

ВМ: Что-нибудь на себе прочувствовали, занимаясь спортом?

А. К.: Да, но знаете, изначально я скептически относился ко всем этим вещам телесным, о которых мне рассказывали. Даже вот тот семинар, достаточно успешный, который сейчас проводится мной, «Гимнастика мозга». Тренеры приходили, говорили делать вот так (горизонтально ставит указательный и большой пальцы на грудь и начинает массировать точки, на которых стоят пальцы) и спрашивали: «Ну как, чувствуете, в голове яснее?» и все, через одного: «Да, в голове ясно, яснее вижу цвета». А у меня как было, так и осталось, думаю, что они там видят? Идёт какое-то упражнение на растяжку, мол, мозги чистятся. Да, все чувствуют, а я – ничего. Я очень долго не мог понять, почему так, потом догадался, что, видимо, потому что я много достаточно спортом занимался, у меня всё было в порядке. А когда всё в порядке, трудно это почувствовать. А, кстати, лёгкая атлетика – один из самых лучших видов спорта для гармоничного развития человека. Греки были правы.

ВМ: А откуда вообще увлечённость именно кинезотерапией?

А. К.: А была преподаватель, которая как раз первая начала развивать образовательную кинезотерапию в России. В 1989 году она впервые столкнулась с этим. Потом, в 90-м году приехали американцы по обмену опытом, она с ними «законтачилась» и просто нам рассказывала об этом.

О телесно-ориентированном подходе

А. К.:Телесно-ориентированный подход. На самом деле в нашем разговорном языке очень принижена значимость тела. В слове «тело» люди обычно фиксируют два момента: либо «секс», либо – «поесть». Всё! Эти вещи – чаще всего. А тело не стоит всегда связывать с каким-то сексуальным мотивом. Тело ведь это и есть я сам! Ведь обычно спроси человека, кто он или где он, обычно скажут: «Вот он я» (показывает на голову). И тело не воспринимают как что-то глобальное, не понимают, что с помощью него свой разум можно перенести в какое-то место. Поэтому я помогаю человеку понять, что его тело – это он сам. Ведь не обязательно ребёнка хватать за руку и тащить к себе, чтобы он подошёл. Можно аккуратно прикоснуться, и он пойдёт сам. А в какой-то момент у тела вырабатывается такой рефлекс, что маме ничего и говорит не нужно, ребёночек сам подойдёт.

ВМ: А ещё вопрос: телесно-ориентированная терапия – это комплекс каких-то упражнений, определённый настрой или что-то еще?

А. К.: Если брать вообще телесно-ориентированную психотерапию, то сейчас в ней около шестидесяти направлений. Я занимаюсь образовательной кинесиологией (общей кинесиологией), есть ещё некоторые разделы, такие как «оздоравливающее прикосновение» - это тоже работы с мышцами и снятие напряжения через тело, есть определённая работа с точками, массаж определённых зон, растяжка и мануальная (ручная) работа, когда человек лежит на столе. Здесь я уже, думаю, применяю то, что знаю и то, что я сам выдумал.

О тренингах

ВМ: Я хотела бы узнать, как организуются ваши тренинги? Как построено само занятие?

А. К.: Занимаются дети примерно с 5-6 лет. Три дня по три часа, родители находятся вместе с детьми. Мы играем в обычные игры немного сначала, чтобы разогреть, «втянуть» ребёнка в занятие. Мы делаем упражнения, которые помогают чувствовать себя лучше. Я рассказываю, например, про упражнение и про то, на что оно влияет, чему помогает работать лучше. Последние два дня минут за 40 до окончания тренинга детей либо отправляют погулять, либо их разбирают домой, и мы общаемся непосредственно с родителями – обсуждаем то, что я могу сказать конкретно по детям. Родители задают какие-то вопросы.

ВМ: Во время занятий вы рассказываете родителям?

А. К.: Всем сразу. Я очень стараюсь это рассказать так, чтобы было интересно и детям, и родителям. Честно говоря, немного усилий на это уходит, потому что через первые час-полтора занятия все увлечены. Элементарно – массаж ушей. Детки лежат на полу, мамы массируют им ушки, всё, детям ничего уже не надо, им хорошо. Потом они меняются местами. И, может быть, впервые в жизни, ребёнок что-то приятное делает маме. И ребёнок вдруг чувствует свою значимость. И постепенно выстраивается такая связь. Кстати, для некоторых родителей это ново. Как сказала одна мама: «Я пришла, чтобы пообщаться с сыном, у меня просто нет другого времени». Вот так по ходу занятий мы выполняем комплекс упражнений, что-то я даю в распечатанном виде, а они потом применяют всё это в жизни.

ВМ: Какой процент из всего тренинга занимает именно расслабление, обучение расслаблению?

А. К.: Почти половина, ведь это основная проблема.

А вообще задача семинара – привлечь внимание к тому, что вообще такие вещи существуют. Родители начинают осознавать, что что-то есть, потом приходят ко мне на личную консультацию, где я уже могу сказать обо всём.

На самом деле, в большей степени я, наверное, учу общению – телесному и физическому.

ВМ: Я поняла, чем вы занимаетесь на индивидуальных встречах, но так и не поняла, чем вы занимаетесь на семинарах?

А. К.: На групповых упражнениях я показываю те техники, движения и упражнения, которые каждый человек может использовать для себя. Что-то вроде гимнастики.

ВМ: То есть, я позанималась, а потом иду и продолжаю их использовать дома?

А. К.: Да, потом вы идёте себе домой и продолжаете их дальше использовать

Успех – в совместных занятиях

ВМ: А как определить, от родителей проблемы или нет?

А. К.: Ну вот вчера, например, был такой случай: одна из организаторов моих встреч была на семинаре впервые без сына. И у неё была возможность понаблюдать. Вот, что она сказала: «Я как посмотрю на пару мама-ребёнок, сразу понимаю, что все проблемы - в маме». У неё вчера было открытие такое. А до этого, поучаствовав с сыном четыре дня, она этого не видела.

ВМ: А если мама сама вообще не хочет заниматься ребёнком?

А. К.: Скажем так, кто согласится с тем, что «Я – сам дурак»? Просто многие воспринимают это вот так: «У меня всё в порядке! Что вы мне тут рассказываете? У моего ребёнка проблема». Это просто такая черта характера, и с этим, к сожалению, ничего не сделаешь. Просто бедные, несчастные дети, тут я уже ничего не поделаю.

ВМ: А как можно начать решение проблемы с мамы, если ребёнок находится либо у бабушки с дедушкой, либо с какими-то другими родственниками?

А. К.: Тогда нужно начинать работу с ребёнка. Бывает и такое, что через ребёнка выходишь на проблемы мамы. Просто, к сожалению, всё часто возвращается. Я что-то исправил, а потом ребенка посадили обратно в те же условия, которые его испортили, и всё...

ВМ: Тогда какой есть вариант? Ждать, пока ребёнок сам начнёт что-то понимать?

А. К.: А вариант тут простой. Вчера, например, пришли папа с сыном. Папа с таким настроем: «чё вы тут вообще все делаете? Ну, давайте, сделайте чё-нибудь для моего сына, я посмотрю» ну и так далее, со странным таким поведением в том смысле, что если ты приходишь со своим ребёнком, то нужно принимать какое-то участие. Мама приходят, они обычно с таким настроем: « Не знаю, зачем пришла, но хотелось бы узнать что-то новое». А он как-то вот так. И сын был подстать ему. И в какой-то момент папа говорит, что ожидал, что здесь будет что-то другое. И взял сына за руку, ушёл с ним на улицу. Через некоторое время сын возвращается и садится к нам в круг. Оказалось, что папа послал его за курткой, и он ждёт его на улице. Проходит минут пять-семь, папа поднимается, сын сидит. Он ему: «Пойдём!», сын: «Нет, пап, я тут хочу!». Полминуты диалог был в таком же духе, потом папа говорит: «Пойдём в парк, на качелях-каруселях покатаемся». Этим он и победил, перед таким трудно устоять. То есть родители не хотят ни меняться сами, ни менять своих детей. А потом будут виноваты педагоги, психологи, все те, кто будет с ними работать. Таких, в принципе, уже не изменишь и вряд ли посадишь в какие-то рамки.

С другой стороны, есть такие родители, которым приходится работать с трудными детьми. Я сталкивался с такими родителями, которые говорят: «Спасибо, что у меня проблемный ребёнок!» Почему? Всё очень просто. Одна женщина говорит: « У меня первая – дочка, с ней всё хорошо, никаких проблем, но она в какой-то момент просто пошла, так сказать, не туда». Когда у неё родился ребёнок-аутист, она стала читать какую-то литературу, вынуждена была посещать тематические мероприятия. И это её духовно возвысило в итоге, перенесло на какую-то новую ступень. И сейчас она не переживает, что у неё проблемный ребёнок. Она рада, что у неё есть этот ребёнок, потому что она её спасла. Говорит даже такое, что если бы не эта девочка, она бы, наверное, уже бросила семью, оставила бы детей с отцом. То есть такие проблемные дети, они, наверное, дают нам какой-то знак: «Обрати внимание». И ещё раз повторюсь, что если счастлив родитель, то и здоров ребёнок. Родитель должен любить себя, уметь проявлять свои чувства, эмоции.